Одной из главных сенсацией VII МКФ «Евразия» станет председательство в жюри Международного конкурса известного мастера кино, южнокорейского режиссера Ким Ки-Дука! Для казахстанцев – это двойной праздник. Когда-то в 2005-м году на МКФ «Евразия» в ретроспективе фильмов «Восток» были показаны его лучшие картины: «Остров», «Плохой парень», «Весна, лето, осень, зима.. и снова весна», «Пустой дом». Это те фильмы, которые не просто открыли нового и самобытного режиссера, а просто загипнотизировали своей неповторимой магией киноизображения. И в этом году его новая картина «Ариранг» будет показана на «Евразии» в рамках программы «Особый взгляд».
В мировом кинопространстве он давно уже завоевал место среди кинематографистов-небожителей, чья режиссура узнается с первого кадра и служит эталоном для подражания. Ким Ки-Дук из той великолепной когорты художников-современников, кто тонко и филигранно от кадра к кадру, от одного монтажного стыка к другому, от сцене к сцене, цвета, света, звука, актерской пластики и движения камеры, доводит зрителя до торжества своей мысли – возвеличивания человеческого духа над плотью, чувства любви над бренностью существования!
Неукротимый и безудержный, подобно своим героям, Ким Ки-дук и в своей жизни представлял из себя больше «плохого парня», идущего не просто напролом сложившимся не в его пользу обстоятельствам, а резко изменяющего привычный ход событий. Он не заканчивает сельскохозяйственную школу в Сеуле, куда его отдают родители, и завербовывается в морскую пехоту. После окончания службы в армии происходит новый поворот на 180 градусов – он увлекается живописью и едет в Париж. И снова спустя некоторое время, после посещения кинотеатров возвращается в Сеул, чтобы стать режиссером. В 1996 году он снял по собственному сценарию фильм «Крокодил» и обозначил свое творчество киноманифестом как «Противоречивое и уникальное».
Противоречивый и уникальный – эти определения как нельзя точно определяют стиль режиссера, начиная с его «Острова», вышедшего в 2000-м году и до последней работы «Ариранг». Уже в «Острове» с одной стороны поражают несопоставимые до этого вещи в кино – необыкновенная красота пейзажного пространства кадра с его наполняемостью водой, лодками, крошечными домами, закатами, рассветами и жесткого растления плоти на уровне рыболовных крючков внутри человеческого тела при полном онемении и молчании героев. Фильм одновременно отталкивает на физиологическом уровне и оставляет в трансе на уровне подсознания, потому что важное скрывается где-то внутри сказанного и показанного. Режиссер, безжалостно кромсая сознание зрителя, доводит его своими сценами насилия до оцепенения, чтобы потом на сломке этого сознания обнажить свою главную мысль: любовь – это освобождение от плоти, через боль и молчание герои срывают свою кожу, чтобы иметь право быть вместе.
Следующие фильмы словно кристаллизуют эту мысль в неком социальном аспекте: «Плохой парень», «Адрес неизвестен», «Реальный вымысел», «Береговая охрана». И хотя конфликты, которые вскрывает режиссер в этих фильмах злободневны, режиссер подобно своей лежащей на земле камере из «Реального вымысла» снимает смерть своих героев в неком трансцендентальном ключе. Вызов забитых собственным положением героев выливается в немотивированное насилие, будь то девочка из «Адреса неизвестен», от отчаяния выкалывающая себе глаза, или молодой парень из «Береговой охраны», стреляющий в финале в себя и других.
Однако с появления фильма «Весна, лето, осень, зима..и снова весна» (2003) режиссер отказывается от явной жестокости и социальных проблем и уходит в сторону создания чистого мифа, в котором жизнь представлена буддистской философией непрерывности жизни, перехода из одного времени года в другое, от дождя к солнцу, от воды к острову, от ребенка, который учится, к молодости, которая отрицает, и к старику, который передает опыт новому ребенку. Меняется былая ритмика фильма. Из обрывочного, монтажного фильма прошлых лет фильм удлиняется и плавно тянется, повторяя движение за движением, гладко переходя от сцены к сцене и подводя к главному катарсису этой кинематографичной «книге перемен»: старый учитель сжигает себя, передавая свое дело ученику, а тот в свою очередь начинает заботиться об оставленном грудном младенце.
Новое ощущение духовного торжества над пустотой физической реальности происходит и в последующих фильмах. В «Пустом доме» только любовь героев заставляет избавиться от материального мира, вырваться из мира плоти и стать духом, соединившимся с телом возлюбленной. В фильме «Натянутая тетива» (конкурсная программа МКФ «Евразия 2006), старик стреляет из лука в девушку, которую любит. Стрела становится образным решением его вызова собственной немощности, его желания любить, которое сублимируется в его энергию «натянутой тетивы», стремящейся к соединению с любимой.
Характерный и многогранный образный ряд Ким Ки-Дука в этих фильмах словно доводит свою мысль до совершенства. Например, материальный мир современных квартир «Пустого дома», который сначала так детально показывает режиссер постепенно переходит в иные субстанции зеркала, фотографии, моста и реки. Режиссер превращает все свои лодки, стрелы, дома в бытовые метафоры пустой жизни. Камера, подобно кисти художника, чуть ли не с руки отслеживает вначале эту внешнюю жизнь, ненавязчиво переходя во внутрь героев и прорисовывает главную метафору, которая с помощью длиннот, пауз, зависаний кадрового пространства в передаче ощущений и резких монтажных вкраплений в совершении действия, создает свой необыкновенный узор переходов от жизни к смерти, из плоти в энергию духа, от одиночества к любви.
Ким Ки-Дук, сам пройдя свой путь от вызова («Остров»), социального протеста («Адрес неизвестен), словно срывает свою одежду в последних фильмах («Пустой дом», «Мечта») чтобы полностью обнажиться перед зрителем в своей последней картине «Ариранг» (Гран-при в программе «Особый взгляд» на МКФ Канны-2011). Потому что здесь он сам себе режиссер, сценарист, оператор, художник и единственный герой фильма, который сам себе задает вопросы и отвечает на них. Исповедальное кино, заставившее режиссера уйти на три года в горы в деревню, жить там отшельником и, как подобает настоящим Великим творцам, вскрыть свою плоть, чтобы обнажить свой истинный дух режиссера и покаяться перед своим зрителем за свои для нас безупречные творения!